Песенный фольклор кикнурских марийцев

Исполнители частушек А.М. Григорьева, Лена Григорьева, гармонист М.М. Щукин. Кикнурский р-н, пгт. Кикнур.

Фото О.В. Ходыревой. 2022 г.

Категория: народное исполнительство (вокальные и вокально-исполнительские жанры).

Этническая принадлежность: северо-западные марийцы.

Язык: марийский язык, северо-западное (ветлужское) наречие.

Конфессиональная принадлежность: православие.

Места бытования: Кировская область, Кикнурский р-н, пгт. Кикнур, с. Шапта, д.д. Б. Салтаево, Цекеево.

Описание. Согласно официальной версии, топоним «Кикнур» означает «рука в поле» («союз людей и земли»). Впервые деревня Кикнур (Охминское, Ошминское) упоминается под 1555 годом [1, 147]. Также к числу старинных марийских поселений Кикнурского р-на можно отнести с. Шапта (Кӓкшӓнмаре, год основания 1560), Цекеево (Унтыжвал, год основания 1596) [1, 162, 164], д. Б. Салтаево (Кугу Вӓкнӫмӓл), известную с XVII в. Представители марийского населения Кикнурского района считают себя потомками северо-западных, а именно ветлужских и кокшайских марийцев («кӓкшӓн маре»).

Северо-западный марийский язык обладает особенностями как горного, так и лугово-восточного наречий, но черты горного диалекта преобладают [2]. Поэтому кикнурские мари с трудом понимают речь пижанских, кильмезских, малмыжских марийцев. Кроме того, для кикнурских марийцев, долгое время живших в этноконтактной зоне с русским населением, характерна «обрусевшая речь», в которой используется лексика, заимствованная из русского языка. Кикнурские марийцы не владеют марийской письменностью (при необходимости запись производится русскими буквами).

Устное народное творчество, в частности песенный фольклор, является одной из форм бытования исчезающего местного наречия.

В фольклоре кикнурских марийцев отчётливо выделяются 2 направления, характеризующие местную традицию лирической песни – ясы мʎро и кӓтӓ мʎро, различающиеся лишь по характеру эмоционального настроя. Печальный характер мелодики ясы мʎро отражается в текстах, выражающих сожаление, тоску. Несмотря на это, отдельные четверостишия, звучащие в ясы мʎро, могут исполняться в кӓтӓ мʎро, отличающихся приподнятым настроением. С помощью понятий ясы мʎро и кӓтӓ мʎро кикнурские марийцы обозначают самые разные песни, относящиеся к жанрам необрядового и обрядового (свадебного) фольклора.

Примером ясы мʎро («жалобных песен») служат песни, записанные от М.Н. Беловой и Н.В. Осокиной в с. Шапта.

М.Н. Белова. Кикнурский р-н, с. Шапта.Фото из архива Шаптинского сельского Дома культуры филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система», 2022

Н.В. Осокина. Кикнурский р-н, с. Шапта. Фото из архива Шаптинского сельского Дома культуры филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система», 2022

Первая песня, прямо обозначаемая как «ясы мʎро», выражает целый спектр переживаний (страданий души): это разлука с любимым, одиночество, размышления о нелёгкой женской судьбе. Последнее четверостишие указывает на принадлежность данной композиции сиротским песням:

 

1. Ой, ой идӓ ман,/ Ой, ой не говорите,

Эре ойго вел толеш, / Иначе переживания наступают(появляются),

Эре ойго вел толеш дӓ, / Иначе переживания наступают(появляются),

Тӓҥем ужмы вел шуэш. /И хочется увидеть друга.

2. Каршаш кинтем йʎмʎкан, / Хлеб для еды соленый,

Йӱшӓш вʎ̤дем рʎмпʎкан./ Вода для питья мутная,

Мӹньӹн изи цанеемжӹ/ Моя маленькая душа

Пешӓт шуку шамакан. / Очень много(сильно) переживательная.

3. Окнам пацым – анцальым: / Окно открыла – поглядела:

Аты вует тӧр агыл. / Кромка леса не ровная.

Иктӹм, весӹм тумаялтем –/ Одно, другое подумаю –

Житьёемжӹ тӧр агыл. / Не ровная моя жизнь.

4. Куку мʎра ик вере, / Кукушка поет в одном месте,

Пӹжӓкшӹм опта вес вере, / Гнездо вьёт в другом месте.

Немнӓн шацмы ик вере, / Мы родились в одном месте,

Кʎрʎмна эртӓ вес вере./ Жизнь проходит в другом месте.

5. Малан мӹньжӹ шацынам/ Зачем же я родилась,

Эҥӹрваштыр ганьыкы? / Как тонкая веточка?

Кӹлеш ыле мӹлӓм шацаш / Надо было мне родиться,

Мӧр пеледӹкш ганьыкы./ Как цветок земляники.

Следующая песня обозначается как «Девичьи страдания», её основной темой  являются переживания по поводу разлуки с любимым:

 

1. Шӹнцӓт шимӹ шаптыр ганьы, / Глаза твои черные, как смородина,

Шаптыр агыл пʎрлалаш. / Но не смородина, чтобы попробовать.

Тʎ̤рвет вӹцкӹж лӹкштӓкш ганьы, / Губы твои тонкие, как листок,

Мӹньӹн атыл шʎпшалаш. / Но ты не мой, чтобы поцеловать.

2. Мӹньӹн цанем тӹньӹм яралта, / Моя душа тебя любит,

Ньӓт сӓренӓт, ньӓт ма? / Может, ты приворожил? 2р.

3. Мӱнтӱр тӓҥем кʎцет дӹкӹ, / Если имеешь друга дальнего,

Цан йʎлалаш велӹ вет, / То только для душевных переживаний.

Лишӹл тӓҥӹм кʎцет дӹкӹ, / Если имеешь друга близко,

Шӹнцӓм пиӓлӓш велӹ вет. / Для глаз (взора) в радость.

4. Мʎ̤нтʎ̤р куе лӹкштӓкшӹжӹ / Листья дальней берёзы

Мардеж пуэн шуемеш. / Редеют от ветра.

Лишӹл лампы лӹкштӓкшӹжӹ / Листья ближней берёзы

Мʎрен-шушкен лишемеш. /С пением и свистом приближаются.

5. Карем пʎнтакш изи мӧржӹ / Маленькая ягодка в низине

Кецӹ ужде яслана. / Мучается без солнца.

Мӹньӹн изи цаниемжӹ / Моя маленькая (бедная) душа

Тӓҥде пасна яслана. / Мучается без друга.

6. Карем сӓҥкӓ изи кожлан / Маленькой ёлочке на берегу речки

Сӓкӹй мардеж верештеш. / Всякий ветер (от всякого ветра)достается.

Мемнӓн ганьык тʎлʎк еҥлӓн / Таких сирот, как мы,

Сӓкӹй шамак верештеш. / Любое обидное слово задевает.

7. Куе кӱшнӹ, куе кушнӹ – / Дерево высоко, дерево высоко –

Таҥем, кидет агеш шу. / Не достанет твоя рука, милый друг.

Вес ʎ̤дʎ̤рӹм яралтенӓт, / Другую девушку полюбил,

Мӹньӹм ужмет агеш шу. / Не хочешь меня видеть.

(Зап. М.Н. Беловой от Поддержиной Евдокии Федоровны (1912-1997) в с. Шапта, 1994 г., исп. М.Н. Белова).

Протяжная, степенная мелодия «Девичьих страданий», напетая М.Н. Беловой и Н.В. Осокиной, в своём покачивающемся движении, то вверх, то вниз как бы имитирует жалобу. Это впечатление усиливается синкопированным ритмическим рисунком. Короткие (первые) и акцентируемые длинные доли постоянно чередуются. Ритмический рисунок ясы мʎро «Ой, ой идӓман», напротив, ровный, мелодия отличается красотой, напевностью.

По свидетельству А.М. Григорьевой, песни, навеянные грустными воспоминаниями, исполнялись спонтанно, являясь сиюминутным выражением чувства: «Остаюсь одна, очень тоскливо на душе и пою»: «Дождь идёт, дождь идёт, // Перед воротами лужа будет. // Как свою жизнь вспомню, так слёзы из глаз польются. // Зачем я родилась – малиновая веточка? // Надо было мне родиться рябиновой веточкой. // Про меня говорят, говорят, но наговорить не смогут. // Мои голубые глаза не заставят заплакать. // Про тебя говорят, мой милый, // Про меня говорят, мой милый. // А мы не будем слушать – будем жить своей жизнью». Анфиса Михайловна исполняет эту песню на частушечный мотив, но в медленном темпе.

К кӓтӓ мʎро (плясовым песням) относятся короткие песни (кӱчык мʎро), складывающиеся часто в разные варианты песенных циклов. В локальной традиции они обозначаются как «частушки», исполняемые в различных бытовых обстоятельствах. Это «гостевые» (приветственные, хвалебные, застольные) песни. Информанты сообщают, что нередко текст коротких песен рождается спонтанно, что свидетельствует о присущей народной культуре импровизационности, способностью к которой обладают и современные носители традиции.

Такие песни, к примеру, могут содержать сиюминутные размышления: «Сегодня – четверг, // А завтра – пятница, // Четверг, пятница – // Не заметишь, как пробежит неделя» (зап. от М.Н. Беловой, с. Шапта). В торжественных случаях исполнение кӱчык мʎро, заменяя речь, усиливает эмоциональный эффект, например, от встречи. В отличие от ясы, напевы кӱчыккӓтӓ мʎро выражают радость, исполняются в быстром темпе:

– «Пара яблок, пара яблок, // Как сумели на ветке довисеть? // Дорогие гости, как сумели к нам прийти?»;

– «Малыми дорогами, большими дорогами // Плутали, ехали. // Малыми сёлами, большими сёлами // Приехали уставшие» (зап. от С.С. Кельщиковой, пер. А.С. Домниной, Б. Салтаево);

– «Зачем сюда пришли, если не пить и не есть, // Зачем сюда пришли, если не веселиться?» (зап. от Н.В. Осокиной, М.Н. Беловой, А.И. Зайцевой, с. Шапта).

С. С. Кельщикова. Кикнурский р-н, д. Б. Салтаево. Фото В.Н. Колотовой. 2022 г.

 А.И. Зайцева. Кикнурский р-н, с. Шапта. Фото из архива Шаптинского сельского Дома культуры филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система», 2022

Кӓтӓ мʎро звучали на народных гуляниях, праздниках. В былые времена на деревенских молодежных гуляниях и свадьбах звучали гусли, шʎ̤вʎ̤р (марийская волынка), тʎ̤мʎ̤р (барабан), исполняли круговые пляски («по кругу ходят»), пляски с вызовом. В кругу могли играть до семи гармонистов, вокруг каждого из которых собиралась компания поющих девушек. Летние деревенские гуляния были приурочены к престольным праздникам. Такие гуляния, начинавшиеся в Шапте праздником Владимирской иконы Божьей матери (3 июня) и продолжавшиеся до Ильина дня, проходили еженедельно в субботние дни в разных деревнях. В д. Пижанчурга отмечали Троицу.

Тексты коротких песен не имеют чёткой закреплённости в следовании друг за другом, циклы, по-видимому, складываются спонтанно. На это указывает повторяемость четверостиший в разнообразных последовательностях у разных исполнителей, а также отсутствие их смысловой связанности, что характерно для частушечной формы. Жизнерадостные, иногда ироничные тексты, исполняемые на соответствующую им по характеру плясовую мелодию, могли сочетаться с текстами, близкими ясы моро. Такова кӓтӓ мʎро «Куштен-мʎрен», записанная в Шапте:

1. Куштен-мʎрен коденӓ, / Споем-спляшем напоследок,

Тӧркӹнӓжӹ кеенӓ. / Домой пойдем.

Шапта сола калыкланжы/ Шаптинским людям(народу)

Йокракажым коденӓ./ Скуку оставим.

2. Ош перчаткет, шим перчаткет – / Белые перчатки, черные перчатки –

Все равно кидӹм кӹлмӹктӓ. / Все равно рукам холодно.

Лишӹл тӓҥет, мʎ̤нтʎ̤р тӓҥет, / Близкий ли друг, дальний ли друг –

Все равно цанӹм карштара. / Все равно душа болит.

3. Ик сиргӹцӹн вес сирӹшкӹ/ От одного берега к другому

Лентӓм шʎпшʎн ванценӓ./ Протянем ленту, да перейдем.

Ик районгӹц вес районыш / Из одного района в другой

Письмом колтен ӹленӓ. / Письма пишем и живем.

4. Ӓтям шӓнтен куэ садим/ Отец посадил березку

Самый шигӹр местӓеш./ На самое тесное место.

Ӓвӓм лӹштен ик ӹдӹрӹм/ Мама родила одну дочь

Самый уде игецеш. / В самый тяжелый(трудный) год.

5. Тʎ̤вел мʎцаш капкажӹм/ Ворота на том конце

Пацына дӓ кеенӓ. / Откроем да и пойдем.

Шапта сола ӹрвезлӓжӹм / Шаптинских ребят(парней)

Цʎменӓ дӓ кеенӓ./ Напинаем да и уйдем.

6. Окнам пацым, шергем пушым,/ Окно открыла, гребень подала.

Ӱпет кужо, шер, маньым./ Волосы длинные, расчешись,– сказала,

Тӱгӧ лектӹм, письмом пушым,/ На улицу вышла, письмо отдала.

Корнет кужо – луд, маньым. / Дорога у тебя длинная, прочитай.

7. Куку йукым колнедӓ дӹк, / Если хотите услышать голос кукушки,

Куэ садим шӹнтӹдӓ. / Посадите березку.

Мемнӓн йукым колнедӓ дӹк, / Если хотите услышать наши голоса,

Поллитровкым шӹнтӹдӓ./ Поставьте поллитровку.

8. Пипи йӹрнӓ икканьӹ, / У нас платки с одинаковыми краями,

Пац йӹрнӓжӹ икканьӹ. / Подолы одинаковые.

Сӓрнӓлӓлнӓ, ваштылална – / Повернемся, улыбнемся –

Кайыкшнажӓт икканьӹ. / Повадки(поведение) тоже одинаковые.

9. Ой, мʎнтʎра, пел мʎнтʎра, /Ой, клубочек,пол-клубочка,

Кʎшко ӹнте мʎнтʎртет? /Куда мотаешь(катишься)?

Ой, тӓҥием, пел-талпаем,/ Ой, друг,полудурок,

Кʎ̤нден ӹнте кʎтʎрет? / С кем теперь говоришь(дружишь)?

10. Каршаш кинтем йомокан, / Хлеб для еды соленый,

Йӱшӓш вʎ̤дем рʎмпʎкан. / Вода для питья мутная.

Мӹньӹн изи цанеемжӹ/ Моя маленькая душа

Пешӓт шуку шамакан./ Очень много (сильно) переживает.

На гуляниях исполняли кӓтӓ мʎро собственно частушечного типа («плясовые частушки», лудыкш), собирались и русские, и марийцы. В русско-марийской деревне Вершаки (мар. Вершак-Мучакш) пели «частушки» попеременно на русском и марийском. Между частушками рефреном звучала связка на марийскую мелодию, состоящая из припевных слов: «ое-рое, тое-рое, тое-рое, охо-хе». В других местах вместо аккомпанемента между пением частушек использовали голосовое сопровождение: «тырна-тырна-тырна-тырна-та», подыгрывали на ложках. В Вершаках заводилами в народных гуляниях нередко выступали марийцы, которые, созывая людей на праздник, ходили с частушками от дома к дому («встретились двое, и запели, они вдвоём… пошли к кому-то с песнями марийскими»). Деревенские праздники проводили до начала 2000-х, где можно было услышать марийские частушки от женщин 1920-30-х г. р. Пели «с продолжением», по 4-5 частушек, слагая историю о тяготах жизни военной и послевоенной деревни.

Частушечный цикл одной исполнительницы начинается текстом, в котором спрашивают разрешения поучаствовать в гулянии:

 – «Разрешение что ли спросить, чтобы в сад войти? И чтобы здесь сплясать?» (зап. от М.Н. Беловой в с. Шапта, пер. М.Н. Беловой).

– «Разрешите зайти в сиреневый сад, // Разрешите попеть и поплясать. // Без разрешения не зайду, // Без разрешения не спляшу. // С разрешения зашли в сад, // С разрешения сплясали» (зап. от С.С. Кельщиковой в д. Б. Салтаево, пер. А. С. Домниной, С.С. Кельщиковой).

– «Разрешите ветку черёмухи сорвать, // Разрешите здесь поплясать» (исп. и пер. на рус. А.М. Григорьевой).

Далее следует основная часть, включающая молодёжные частушки на тему любви, измены, дружбы и т.д. В репертуаре присутствуют как мужские, так и женские тексты: «Ой, подруженька, открой окошечко, земляничку я тебе принёс. // А ещё открой окошечко, чтоб на тебя посмотрел. // Ты ягодка моя, а я твой листочек. // Раньше ты была подруга, а теперь стала моей женой» (зап. от С.С. Кельщиковой, пер. А.С. Домниной, д. Б. Салтаево).

«Так хорошо играешь, полюблю ли я, // Ой, сыграй, сыграй ловкими пальцами, // Горе увидев душой. // При пляске что будет? // При пении что будет? // При пляске ноги устанут, // При пении голос сядет. // При взгляде, смехе, разговоре любовь будет» (исп. и пер. на рус. А.М. Григорьевой).

Текстам корильных песен характерна ирония, насмешка: «В белых чёсанках галоши, // Не ходи и не стучи. // Сегодня ты мой, а завтра с другой, // Значит ты жулик такой»; «Звёзды не считала я, // Дура я, с тобой дружила, // Не было у меня ума» (зап. от С.С. Кельщиковой, пер. А.С. Домниной, д. Б. Салтаево).

С другой стороны, ряд частушек передаёт переживания по поводу одиночества, разлуки, измены: «Белый белого любит, чёрный чёрного любит, а я не чёрная и не белая, а кто меня полюбит?» (зап. от М.Н. Беловой, Н.В. Осокиной, А.И. Зайцевой в с. Шапта); «Роза хорошая, сирень плохая. // Ты хороший, я плохая – не надо было гулять» (зап. от С. С. Кельщиковой, д. Б. Салтаево).

Грустный характер таких текстов нередко имеет ироничный оттенок, придаваемый неожиданными смысловыми сопоставлениями: «Ой, девчонки, что вы знаете? // Коза всю капусту съела». // Ой, девчонки, что вы знаете? // Дружок с другой ушёл» (зап. от М.Н. Беловой, Н.В. Осокиной, А.И. Зайцевой в с. Шапта).

Заключительная частушка предупреждает о завершении цикла: «Хватит, я плясала, хватит, я пела, // Хватит, народ насмешили»; «У пижанчурских такая мода: // Белый платок на лоб надевать, // У пижанчургских такая мода: // Этой песней заканчивать» (зап. от А.М. Григорьевой, пгт. Кикнур).

Наряду с марийским мотивом, в Шапте исполняли частушки на местном марийском диалекте с вариантом русского «деревенского» напева. Традиционно он состоит из двух фраз (медленной и быстрой).

Эмоциональные сферы кӓтӓ моро и ясы моро проявились и в свадебной лирике (сӱӓн мʎро). Пением задорных кӱчык моро сопровождались все этапы свадьбы. Как правило, начинали петь 2-3 человека, остальные подхватывали. Короткие песни с традиционными текстами сопровождали путь жениха за невестой:

 – «Сирень и розу вместе положим, // Жениха с невестой вместе увезём. // Батистовый платок на четыре части не рвите, // Надежду Васильевну в обиду не давайте. // Маленькую берёзу срубим, // Корыто для табака сделаем, // Надю замуж отдаём, // За Васю отдадим. // Ой, пойдём, пойдём в лес землянику собирать, // Ой, пойдём, пойдём в другую деревню, найдём жениха. // Ой, трудно плыть против течения, // Ой, трудно жить без жениха».

Приехав к дому невесты, поезжане, сопровождающие жениха, пели короткие песни под окном невесты: «Маленькое поле, большое поле, // Теряемся, едем, // Маленькую деревню, большую деревню, // Спрашивая, едем» (зап. от С.И. Аказовой, д. Цекеево).

После выкупа невесту выводили из дома, с песней усаживали в тарантас (машину): «Увезём, увезём, сделаем своей снохой, и по-своему научим. // Если не умеешь собирать цветы, поведём тебя сено косить, // Если в девках не можешь жить, увезём тебя как жену». В доме жениха пели весёлые частушки: «Берёзу срубим, корыто сделаем, // Алю невестой Ивана сделаем» (зап. от С.И. Аказовой, д. Цекеево).

– «У Анастасии Васильевны правую руку забрали, // А к моей свекрови Зое Васильевне правую руку привезли» (зап. от С.И. Аказовой, д. Цекеево).

 На свадебном пире в доме жениха исполняли песню, отличавшуюся смысловым единством. Четверостишия складываются в композицию, состоящую из смысловых частей, повествующих о подготовке, ходе свадьбы, переходе девушки из родительского дома в семью мужа. На мотив ясы мʎро:

Сӱӓн, сӱӓн вел манаш дӓ, / Только сказать(легко) свадьба,

Путакпелӓк яр кӹлеш. /Надо полтора пуда мяса.

Путак пелӓк яр шолташет/ Чтобы сварить полтора пуда мяса,

Ведрӓкпелӓк вӹд кӹлеш. / Надо полтора ведра воды.

Ведрӓк пелӓк вӹд шолташет/ Чтобы вскипятить полтора ведра воды,

Возак пелӓк пу кӹлеш. / Надо полтора воза дров.

Возакпелӓк пу канташет/ Чтобы привезти полтора воза дров,

Паралашаэт кӹлеш./ Нужна пара лошадей.

Возак пелӓк пу канташет/ Чтобы привезти полтора воза дров,

Паралашаэт кӹлеш./ Нужна пара лошадей.

Паралаша виктӓрӓшет, / Чтобы запрячь пару лошадей,

Зоя дӧн Ваня кӹлеш. / Нужны Зоя с Ваней.

Изи куем руенӓ дӓ / Маленькую березку срубим,

Тӓмӓк валым лӹштенӓ./ Корыто для табака сделаем,

Тӹшкӹ Зоям шӹнтенӓ дӓ/ Туда посадим Зою,

Ванян вӓтӹм лӹштенӓ./Ваниной женой ее сделаем.

Батестовый носовикжӹм/ Батистовый носовой платок

Нӹлӹте кʎшкед идӓ шу. / Не рвите на четыре части,

Зоя Александровнажым/Зою Александровну

Обидӓшкӹ идӓ пу./ Не давайте в обиду.

Зоям марлан нӓлӹнӓ дӓ, / Зою замуж берём,

Шкенӓн шешкӹм лӹштенӓ. / Сделаем своей (нашей) снохой.

Шкенӓн шешкӹм лӹштенӓ дӓ, / Сделаем своей (нашей) снохой,

Шкенӓн семӹн тʎмтенӓ. / По-своему (ее) научим.

Йӹрк-йʎрк шагартем/ Юркую сороку

Трушка марым лӹштенӓ. / Сделаем дружкой,

Лӹжгӓ пацан кукужым/ А степенную кукушку

Сваха вӓтӹм лӹштенӓ. / Сделаем свахой.

Тошто пицӹм ана пʎжо, / Старый плетень не будем разбирать,

Угӹц пицӹм пиценӓ. / Новую плетень огородим,

Тошто родым ана мунто, / Старую родню не забудем,

Угӹц родым кʎценӓ. / Новую родню заведем.

С другой стороны, свадьба – событие, связанное с переходом девушки в статус замужней женщины, предполагающее прощание с домом, девичеством, кроме того, девушку могли выдать за нелюбимого. Поэтому на свадьбе исполняли песни, по характеру близкие ясы мʎро: «Откройте окно, посмотрите, // Какая птица летит?// Это не птица летит, // А Анфисы молодость летит»; «Пела – птицей не стала, // И у любимого своего любимой не стала» (зап. от С.И. Аказовой, д. Цекеево).

С.И. Аказова. Кикнурский р-н, д. Цекеево. Фото из личного архива С.И. Аказовой, 2022 г.

Музыкальный мотив ясы мʎро лежит в основе песен, исполнявшихся на заключительном этапе свадебного обрядового цикла. В окончании свадьбы (сӱӓнӹм кашарташ) хозяева (гости жениха) били горшки с деньгами, невеста берёзовым веником выметала мусор, давая знать гостям, что пора уходить. Гости уходили с пением частушек и пляской. При этом гости, мать или сама невеста, которая должна была при расставании «реветь», исполняли «жалобные» песни. Использовались устойчивые речевые обороты: «Вода бежит» («река течёт»), «берега остаются», «разве берегу не тяжело?»; «мы уходим, а ты остаёшься» («вы уходите, а мы остаёмся»), «как душе не тяжело» («разве нам не тяжело?»). Например: «Вода убегает, речка остаётся, // Как берегу ни жалко, мы уезжаем, // Анфиса остаётся, как её ни жалко».

Таким образом, в песенной лирике марийцев Кикнурского р-на проявились такие традиционные черты, как: наличие формы вопроса и ответа, психологический параллелизм, когда факты из человеческой жизни сопоставляются с явлениями природы. Песни исполняются на мелодию короткой песни частушечного типа, строгая закреплённость текста за мелодией отсутствовала. В Кикнурском р-не зафиксированы варианты местного марийского напева, основанного на пентатонике с постоянной конечной опорой на нижнем тоне. В кӓтӓ моро (кӱчык мʎро, лудыкш) они звучат ритмично, в ясы мʎро – более протяжно.

В марийских деревнях Кикнурского района частушки пели в унисон или двухголосно (в терцию), в верхнем регистре. В современной интерпретации традиционные тексты коротких песен нередко исполняются на местном диалекте под аккомпанемент, основанный на мелодике, заимствованной из Марий Эл.

Предметы, связанные с объектом. В женский костюмный комплекс кикнурских марийцев входит: льняные рубаха (мари тʎгʎр), халат (шавыр), штаны (ялакш), пояс (ӱштӧ), фартук с грудкой (запон).

Активно использовали нагрудные украшения (монисты) из раковин каури, бисера, пуговиц. Головной убор замужней женщины состоит из волосника, сороки и платка, поэтому костюмный комплекс также называли «сорокан-тʎгʎр» (одежда с сорокой). Кикнурские марийцы относятся к группе сорокан-мари. Девушки могли не носить головного убора.

Обувь: онучи (шавӹштӹр), марийские лапти (йʎдал).

В современной интерпретации марийского костюма используются яркие цветочные орнаменты, оборки.

 

Рубаха (мари-тʎгʎр). Шаптинский сельский Дом культуры, 

филиал МКУК «Кикнурская сельская централизованная система». Фото В.Н. Колотовой. 2022 г.

 

Халат (шовыр). Шаптинский сельский Дом культуры, 

филиал МКУК «Кикнурская сельская централизованная система». Фото В.Н. Колотовой. 2022 г.

 

Волосник. Нижняя часть марийской сороки. Шаптинский сельский Дом культуры, 

филиал МКУК «Кикнурская сельская централизованная система». Фото М.Н. Беловой. 2022 г.

 

Сорока. Женский головной убор кикнурских марийцев. Шаптинский сельский Дом культуры, 

филиал МКУК «Кикнурская сельская централизованная система». Фото В.Н. Колотовой. 2022 г.

 

Женский костюмный комплекс марийцев Кикнурского р-на. Фото из архива Шаптинского сельского Дома культуры, 

филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система»

Женский костюмный комплекс марийцев Кикнурского р-на. Вид сзади.

Фото из архива Шаптинского сельского Дома культуры, филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система»

Техники/Технологии, связанные с объектом. Песни исполняются в манере, близкой речевой. Кӓтӓ моро, частушки исполняли в движении, «под пляску»:

Гуляние «по кругу»: на праздник собирался «круг», в котором участвовала молодёжь, все поющие люди, гармонисты (доходило до 7-ми гармоней). Возле каждого гармониста собиралась группа девушек. Такие компании двигались по кругу и пели.

Круговая пляска с вызовом:прежде чем начать плясать, солирующий мужчина обходит всех участников. Выделенная им с помощью притопа девушка должен выйти в круг и сплясать с ним. В сравнении с женской, мужская пляска более темпераментна (притопы громче, ноги поднимаются выше).

                                                         

А. Г. Кудрявцев демонстрирует пляску с вызовом. МКУ Кикнурский краеведческий музей им. В.А. пгт. Шарыгина,  Кикнур. Экспедиция КОГАУК «ОДНТ», отдел развития народной культуры.

Запись экрана. Видео О.В. Ходыревой

Кикнурская дробь («топотушка») «приглушённая»: стопы поднимаются невысоко, быстрый темп.

Способы и формы передачи традиции: организованные формы художественной самодеятельности. Анфиса Михайловна традицию марийской частушки передала внучке.

Справочная информация

История выявления и фиксации. В 1990-2000-х гг. тексты марийских частушек с. Шапта Кикнурского р-на фиксировала М. Н. Белова – заведующая Шаптинского сельского Дома культуры филиала МКУК «Кикнурская сельская централизованная система». Материалы хранятся в Шаптинском сельском Доме культуры филиале МКУК «Кикнурская сельская централизованная система».

Марийские частушки зафиксированы экспедицией КОГАУК «ОДНТ» (сентябрь 2022 г.). Собиратели: методисты отдела развития народной культуры КОГАУК «ОДНТ» Колотова В.Н., Ходырева О.В. Место сбора информации: Кикнурский р-н, пгт. Кикнур, с. Шапта, с. Цекеево, д. Б. Салтаево.

Информанты: Алексей Григорьевич Кудрявцев (род. в д. Ендур Кикнурского р-на в 1954 г., проживает в пгт. Кикнур), Белова Милитина Николаевна (1968 г.р., Кикнурский р-н, д. Шапта), Надежда Владимировна Осокина (род. в д. Б. Шудум Кикнурского р-на в 1969 г., проживает в д. Шапта), Анфия Ивановна Зайцева (1967 г.р., род в. д. д. Вершакив г.,Кикнурский р-н, проживает в д. Шапта), Григорьева Анфиса Михаловна (род. в д. Пижанчурга в 1962 г., проживает в пгт. Кикнур), Щукин Михаил Михайлович (1960 г.р., пгт. Кикнур), Кельщикова Светлана Сергеевна (1964 г.р., Кикнурский р-н, д. Б. Салтаево), Аказова Светлана Ивановна (1964 г.р, Кикнурский р-н, д. Цекеево).

Библиография

1. Кикнурский район // Энциклопедия Земли Вятской. Т. 1. Кн. 2. Сёла. Деревни. Под ред. В.А. Ситникова и др., сост. С.П. Кокурина. Киров, ГИПП «Вятка», 2002. С. 145-164

2. Козлов А., Козлова И., Фролов А. Городища Поветлужья. // Ветлужский край (Поветлужье, марийская история, археология, топонимика). URL:  http://komanda-k.ru/2012/mariiel 

Современное состояние объекта: традиция в состоянии затухания (сокращения количества носителей фольклора).

Формы сохранения и использования объекта в деятельности учреждений культуры: А.М. Григорьева и её внучка Елена Григорьева регулярно участвуют в концертных мероприятиях МКУ Кикнурский Центр Культуры и Досуга».

Авторы: Ходырева Ольга Владимировна, кандидат культурологии, методист по сохранению объектов нематериального культурного наследия сектора методической деятельности отдела развития народной культуры КОГАУК «ОДНТ»; редакция, транскрипция марийских текстов, расшифровка музыкальных примеров: Мушкина Наталья Валерьевна, научный сотрудник Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории им. В. М. Васильева (г. Йошкар-Ола).

Дата публикации: 07.03.2022